– Меня зовут Белла, я со стороны жениха, – она обаятельно улыбнулась.

– Вы нездешняя, – определил он.

– Родилась здесь, училась, потом уехала, вышла замуж. Около года назад муж умер, а я приехала домой, веду затворнический образ жизни.

«Ну, для безутешной вдовы-затворницы ты слишком хорошо выглядишь», – подумал он. Белла присела на ступеньку и посмотрела на него снизу вверх, как бы приглашая присоединиться. Он охотно сел рядом, внутри защекотало, когда представил ее голой в постели. Нет, горбатого только могила исправит! А Белла усмехнулась, видимо, прочла его тайные мысли, потом запрокинула голову и произнесла чудным голосом:

– Денек сегодня как по заказу. Надо полагать, холодов больше не будет.

– Впереди июнь, он богат на сюрпризы. Вы не любите холод?

– Терпеть не могу! Я тепличное растение. От холода у меня наступает оцепенение и ссыхаются мозги, делать ничего не могу, кутаюсь и впадаю в спячку.

– А зачем такой красивой женщине мозги? – наивно спросил Герман, ведь второсортице, даже с роскошным фасадом, они ни к чему. Белла рассмеялась громко и заливисто. – Почему вы смеетесь?

– В одной вашей фразе все отношение к слабому полу. Что, не везло вам с женщинами?

Два ее зрачка, обведенные фиалковыми кругами, хищно прицелились в него. Из черных, расширенных точек выплыла чертовски привлекательная порочность, окутала Германа, одурманила. О, такие женщины живут с тайной на дне души, непредсказуемы и строптивы, как дикая, необъезженная лошадь, для настоящего джигита дело чести обуздать подобную лошадку. Герман алчно сглотнул слюну, предложив:

– Давай на ты?

– Давай. Пить на брудершафт будем?

– Само собой. Бокалы сюда принести?

Она утвердительно кивнула. Окрыленный Герман метнулся в ресторан, пролетел мимо дремавшего Андрея, который приоткрыл один глаз, наблюдая за соперником, кстати, соперником по всем статьям, а не только в борьбе за Риту. Через пару минут Герман вернулся, неся два полных фужера. Заинтересовавшись, Андрей встал и подошел к стеклянной двери входа. Обзор был великолепный, нет надобности подкрадываться, подсматривать и нет опасности быть застуканным. Когда Герман и Белла переплели руки, Андрей быстро отыскал в зале Риту, не говоря ни слова, схватил ее за руку и поволок за собой. Он никогда не проявлял грубости, поэтому она была поражена, мямлила:

– В чем дело?.. Куда ты... Да скажи...

Он подвел ее к стеклянной двери, указав пальцем вперед, сказал:

– И так всю жизнь. Тебе это нравится? Ответь, загадочная женская душа.

Томительный поцелуй на ступенях ресторана... Рита не удивилась, скорее, слегка огорчилась, а еще ей стало стыдно, очень стыдно и за себя – нельзя же быть такой дурой и посмешищем, и за Германа – сколько можно обманывать?

– У меня нет гарантии, что ты будешь другим, – сказала Рита грустно.

– Гарантия? Я могу дать лишь одну гарантию – статус жены. Тебя ведь все равно никакие доводы и заверения не убедят. К чему тогда говорить?

Он хотел уйти и даже сделал несколько шагов от Риты, как вдруг она остановила его:

– А знаешь... я выйду за тебя замуж.

Спиной почувствовала его приближение, затем дыхание на затылке, шепот:

– Это будет твой единственный разумный поступок за время, что я знаю тебя.

Его губы обожгли шею. Рита повернулась к нему лицом. Действовал он на нее с магической силой гипнотизера, чего она пугалась и от чего бежала, сжимаясь от страха, что не устоит, но не по своей воле, а по его. Нечто подобное и сейчас шевельнулось в душе Риты, пульсировало в висках, перехватило горло. Может, это обида дала такую реакцию, но Рита в который раз подумала: «Почему я его боюсь?»

– Уйдем отсюда, – предложил Андрей, увлекая ее за собой.

Томительный поцелуй... и крылышки, успевшие вырасти за спиной Германа, улетучились. Дело в том, что Белла оказалась слишком податливой, а в податливости своей слишком профессиональной, чем насторожила его. Интерес к ней моментально сгинул, в сознании явственно прозвучал сигнал: как бы чего не вышло. Немногим ранее его никакое чутье не остановило бы, однако пуганая ворона куста боится.

– Ну, теперь мы на ты, – деловито сказал Герман. – Надеюсь, увидимся, а сейчас мне требуется, пардон, в туалет. Пока.

С тем и удалился. Не понимая неадекватного поведения Германа, обескураженная Белла буркнула, глядя в темное небо:

– Скотина, как и его отец.

Звон рюмок и бокалов оживил ресторан, у гостей открылось третье дыхание. Но тут всех пригласили на улицу, первые россыпи огней взорвались в сизом небе. Да, Железный Феликс отдает дочь замуж под залпы фейерверка. И Света, еще минуту назад горевавшая и оплакивавшая свою несчастную судьбу, с восторгом глядела вверх и даже подпрыгивала, хлопая в ладоши, когда по небу рассыпались особенно красочные огни. Двадцать минут взрывались многочисленные искры, закручивались в спирали, оставляя светящийся след на небосклоне, а потом все вернулись в зал. И вновь музыка, от которой трещала голова. Света уже ничего не соображала, клевала носом и мечтала только об одном: о мягкой кровати и сне. Она даже не отреагировала, когда Марат обнял ее за плечи, нравится изображать мужа – пускай, надоело все.

Сквозь шум, усталость и сонливость Света заметила излишнюю суету в зале, как-то странно вели себя быки отца. Один подбежал к Герману с перевернутым лицом, что-то шепнул на ухо, тот подскочил... Что это с ними? Куда несется Герман? Повинуясь внутреннему чутью, Света встала и пошла к выходу. За ней неотлучно следовал Марат – черт, шага не дает ступить! И гости липнут...

Света вышла в холл... Дверь кабинета, где она беседовала с отцом, открыта настежь, там толпится народ... Девушка растолкала здоровых мужчин, которые молча уступали ей дорогу... Она вошла в пустой кабинет...

Нет, не пустой, отец лежит на ковре. Почему? «Ой, ему, может быть, плохо...» – подумала Света и хотела крикнуть: позовите врача. Но присмотревшись, увидела...

На лбу, прямо над бровью, зияла темная точка. Под головой бордовое и влажное пятно. Кровь! Феликс лежал с простреленным лбом. Пол вместе с отцом стал раскачиваться. Света попыталась устоять на ногах, но это оказалось совершенно невозможно. Неожиданно погас свет...

Ее успел подхватить Марат.

В недоумении она скользила взглядом по незнакомой обстановке. Желтое солнце прорывалось сквозь задернутые шторы, которые слегка шевелились от легкого сквозного ветерка, а впечатление было – будто там кто-то спрятался. Свете почему-то стало жутко. Она села. В теле тяжесть, в голове тоже... Не понимая, где находится, оглядела еще раз комнату. Да нет, она уже бывала здесь... Причиняло неудобство белое платье, в котором она спала. У стен грудой лежали коробки, свертки. Ага, вспомнила: была свадьба. Кажется, она выходила замуж, только не помнит за кого. Прислушалась. Доносились приглушенные голоса... Света встала осторожно, ее слегка покачивало, подошла к двери, приоткрыла...